Падение

Название: Падение
Название оригинала: Falling
Автор: Penelope
Переводчик: waterfall
Бета: merry_dancers
Авторский рейтинг: R
Пейринг: Драко/Гермиона
Жанр: Drama, Romance
Саммари: Перевод фанфика "Falling" Penelope. "Я думала, что его руки будут холодными. Я думала, они будут скользить по моей коже как кубики льда. Но я ошибалась." Довольно необычная и действительно берущая за душу история двух одиноких людей.
Ссылка на оригинал: http://www.fictionalley.org/authors/pen … ng01a.html

Огромное спасибо merry_dancers! И не верьте всей этой чепухе про бету - ее работы тут как минимум на сопереводчика.)

Я думала, его руки будут холодными. Будут скользить по мне, словно кубики льда. Но я ошибалась. Напротив, его ладони осторожно гладят мое тело, одежду, разжигая что-то внутри меня. Они оставляют за собой пылающий след — ощущение совсем непривычное. И я горю — медленно, мучительно и волнующе. Но муки боли мне знакомы. Волнение — вот что для меня в новинку.

Он притягивает меня к себе, его губы теплые и влажные. Поцелуи тоже не такие, как я ожидала. Я всегда полагала, что он чрезмерно напорист, эгоистичен и добивается всего ради удовлетворения своих желаний. Но сегодня он — сама неожиданность. Его поцелуи нежные и страстные.

Так удивительно.

Я кладу руки ему на грудь, решая, что должна оттолкнуть его. И я готова сделать это в любой момент. Еще секунду — и достаточно. Его язык искусно переплетается с моим, и секунда превращается в две. Две — в три. Проходят минуты, и я забываю, почему должна его оттолкнуть.

Я задерживаю дыхание, затем выдыхаю. Задерживаю. Выдыхаю. Голова кружится, а в мыслях туман. Разумные доводы начинают прорываться на поверхность сознания, но тут он запускает пальцы в мои волосы, и я снова посылаю рассудок подальше.

Наконец я отстраняюсь, тяжело дыша. Я дрожу от страха или желания — не знаю, от чего именно. И не уверена, что это все еще важно. Я совершаю ошибку и вновь смотрю ему в глаза. Они серые и темные.

И я падаю в них.

В ту же секунду я узнаю все об изменчивом цвете его глаз. Черные зрачки. Холодный серый — светлый и пасмурный, как грозовое небо на рассвете. Темно-синий ободок очерчивает радужку. Я замечаю в них нечто большее и жалею, что не в силах отвернуться. Мне жаль, что я не вижу ненависти в его глазах, ведь, когда я могла рассчитывать на полное отвращение Драко Малфоя ко мне и ко всему, что со мной связано, в жизни был хоть какой-то смысл.

Но ничего уже не будет как прежде. Ничего.

И мне это не нравится, но чего хотела я, никто не спросил.

Драко наклоняется и щекочет языком мою шею. Я закрываю глаза и прижимаюсь к нему, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся стон. Кажется, его губы расплываются в улыбке. Он думает, что владеет ситуацией. Я думаю, он прав.

— Что скажут другие? — шепчет он низким, волнующим голосом, не отрываясь от моей шеи, и целует чувствительное место под мочкой уха.

Его голос играет со струнами моей души, играет с надеждой, которая слепо мечется в сердце. Его голос играет с темной моей стороной — как и всегда. Малфой настолько уверен, что между нами что-то произойдет, что меня охватывает гнев.

Самоуверенный ублюдок.

— Как будто тебя когда-то волновало чье-либо мнение. — Я стараюсь говорить спокойно, но знаю — Малфой чувствует, как дико бьется мое сердце. Не может не чувствовать. Он слишком близко.

— Ты права, — признает Драко, ведя ладонями вниз, к моим бедрам. Он обнимает меня одной рукой и прижимает к себе так крепко, что я ощущаю, насколько он возбужден. Я резко вдыхаю, и мои глаза безудержно расширяются. — Между нами ничего не изменится, — говорит он, и я растерянно смотрю на него.

— Что? — шепчу я, задыхаясь. Я с трудом могу сконцентрироваться на чем-то, кроме его тела, так тесно прижатого к моему. Если бы между нами было хоть какое-то расстояние, тогда, возможно, я смогла бы сосредоточиться. А может, и нет.

Драко проводит языком по моим губам, и голова снова начинает кружиться. Я скольжу ладонью по его груди, по волосам, притягиваю ближе. Он снова целует меня, на этот раз грубо и властно. Но мне все равно, потому что я хочу получить его целиком. Хочу стереть ухмылку с его губ. Затеряться в тенях, которые он зовет своей жизнью. Забрать весь его воздух. Я хочу многого, и часто сама не понимаю, чего именно.

Он целует мою шею, спускаясь к груди, и заговаривает снова, и я не могу не пожелать, чтобы он не говорил вообще. Его слова вытаскивают меня из спасительного тумана в голове, и хотя бы раз я хочу остаться там, во тьме своих страданий

— Между нами ничего не изменится. Между нами никогда ничего не изменится. Я не стану мужчиной твоей мечты. И утром я не буду раскаиваться...

— Я никогда не мечтала о тебе, Малфой, — холодно бросаю я и отталкиваю его.

Драко смотрит на меня, сердито прищурившись, но я все еще вижу в его глазах желание. О да, он разъярен, но существуют чувства посильнее ярости. Я бросаю взгляд на его брюки, а потом снова на лицо, искаженное растущим раздражением. А вдруг он отвернется и оставит меня с ноющим пламенем внизу живота? Но потом я вижу, как по его лицу проходит дрожь. Он не сможет уйти. Он хочет меня слишком сильно. И я благодарна ему за это, потому что хочу его не меньше.

Шагаю вперед и протягиваю руку. Малфой внимательно наблюдает за мной, очевидно, стараясь прочитать что-то в моих глазах. Но я стараюсь скрыть свои чувства. Он и так уже знает слишком много. Я не хочу, чтобы он узнал еще больше.

Я лениво провожу ладонью вниз по его груди, а потом поднимаюсь на цыпочки и целую его в подбородок. Драко стискивает зубы, и я не знаю, от того ли это, что он злится на меня или просто не хочет уступать.

Я кладу ладонь ему на шею и легонько поглаживаю. Такой теплый… Интересно, пылает ли он изнутри так же, как и я? Он нежно проводит рукой по моей спине, и мне хочется задрожать под его мягкими прикосновениями. Внезапно я понимаю, почему Драко так нежен. Своими ласками он дает мне ответ.

Ответы. Иногда я нахожу ответы на свои вопросы. Иногда нет. Кажется, сегодня мне везет. Я медленно улыбаюсь, прежде чем поцеловать его. Это улыбка не радости, а победы.

— Тебе это нужно, — шепчу я в его губы. Это не вопрос, но и не однозначный ответ. Это всего лишь факт, и я констатирую его. Мне всегда было легко работать с фактами. Все остальное меня путает и угнетает, покоряет. Мысль о том, чтобы покориться Драко, проносится в моей голове, заставляя кровь течь быстрее.

Его глаза расширяются, и он кривит губы, до боли сжимая мою талию. Он всегда умел причинить мне боль. И всегда знал, как это сделать. Наверное, он собирается что-то сказать. И, скорее всего, это будет что-то жестокое, так что я закрываю его рот страстным поцелуем, не давая заговорить. И это единственно правильное решение, ведь я слышала уже достаточно жестоких слов, но никогда не знала таких поцелуев.

********

— Мне хотелось бы поблагодарить всех, кто пришел сегодня…

Я поднимаю глаза и со своего места вижу, как дрожит ее верхняя губа. Волшебница сдерживает слезы — не хочет, чтобы все эти люди — друзья, родственники и просто незнакомцы — видели ее слабость.

Что ж, не одна она такая.

Я отворачиваюсь.

— Невилл Лонгботтом был веселым, немного неуклюжим, добрым маленьким мальчиком, и он превратился в замечательного, храброго молодого человека...

Толпа одобрительно перешептывается, но я сижу в последнем ряду, и этот звук отдается гудящей болью в затылке, дребезжит в ушах. В остальные слова я не вслушиваюсь. Все равно они, как обнаженные кинжалы, наносят удары по остаткам моего рассудка.

Я снова смотрю вверх.

Земли Хогвартса давно превратились в место встречи волшебников по самым разным поводам. Квиддичные матчи. Игры в прятки для молодежи. Турнир Трех Волшебников. Как дополнение к нему — Святочный бал. А сегодня это похороны. Похороны Невилла Лонгботтома.

Я уверена, его семья решила, что лучше всего провести церемонию в Хогвартсе и позволить другим выразить свои соболезнования. В Хогвартсе всегда можно было и повеселиться, и получить поддержку. Здесь Невилл нашел друзей и влюбился. Но, думая о Хогвартсе, я уже не думаю о счастье. Больше нет.

Потому что сейчас Хогвартс напоминает мне о людях, которых я здесь встретила. И вслед за этим приходит мысль о людях, которых я потеряла.

Я сглатываю, когда взгляд падает на продолговатый деревянный ящик в конце усыпанного лепестками прохода. Магглы и волшебники. Всех нас хоронят в одинаковых гробах.

Постукиваю пальцами по коленке, подсчитывая, со сколькими такими «ящиками» мне пришлось попрощаться за последние несколько недель. Очень скоро пальцев начинает не хватать. Но я хорошо помню восьмой.

Несчастливый восьмой гроб. Остатки моей невинности исчезли в его лакированных деревянных стенках. Острая, ноющая боль немедленно возвращается и злобно сжимает лапы на моем горле. Я пытаюсь дышать спокойно. Пытаюсь забыть восьмой гроб. Забыть, что в нем был Рон.

Опускаю глаза и стараюсь дышать медленно и ровно. Я смогу. Смогу притвориться храброй. Смогу улыбнуться, когда нужно. Я и есть храбрая. Я гордая и сильная гриффиндорка.

Мне хочется рассмеяться, но, кажется, это будет неуместно, так как волшебница за аналоем плачет. Наверное, она просто устала сдерживать себя. И в эту секунду я ей завидую. Она избавляется от боли. Я же прячу свою под маской.

Отличная маска, не правда ли? Не обманывайтесь. Ложь. Все это ложь. И счастливых концов действительно не бывает. Я — живое тому подтверждение.

Все вокруг начинают подниматься, и я тоже встаю, хотя ноги подкашиваются. Служба закончена, и я опускаю взгляд. Я пропустила всю речь. Все те прекрасные слова, которые говорили о Невилле. Прикусываю нижнюю губу и шепотом извиняюсь перед ним. Позже я проведу собственную службу по своему другу. Сердце готовится к огромным похоронам, и я буду рыдать не умолкая.

Буду стремительно погружаться в свою боль, которую терпела слишком долго.

И я начинаю падать. Начинаю уходить в себя, но кто-то меня останавливает.

Кто-то касается моей руки. Я оборачиваюсь, готовая изобразить на лице свою лучшую сочувственную улыбку.

Это Джинни. У нее покрасневшие, припухшие глаза. Она улыбается, и я знаю, что ее улыбка искренняя.

— Как ты? — спрашивает Джинни, и я на пару мгновений прикрываю глаза.

Как я? Интересно, она хочет услышать короткий или длинный вариант? Я знаю, правда ей не нужна, потому что, видит Бог, мы уже неделями бежим от этого жестокого чудовища.

— Все в порядке, — тихо отвечаю я, стараясь не показывать своих чувств. Хотя, в любом случае, вряд ли она бы их заметила. Джинни слишком поглощена собственным горем.

— Ты его видела? — спрашивает она, и я неуверенно шагаю назад.

Черт. Она заметила, что я удивилась. Слишком поздно это отрицать.

— Кого? — Притворяюсь, что не понимаю, о ком речь.

— Малфоя. Он здесь.

Имя падает мне в душу черной каплей дегтя, покрывая все ненавистными, противными чернилами. Я сглатываю и хмурюсь.

— Не сказала бы, что меня это волнует, — замечаю я, зная, что мой голос холоден.

Джинни морщится, затем кладет ладонь мне на плечо.

— Гермиона, — шепчет она, — как ты можешь так говорить? Он спас тебе жизнь.

С этими словами во мне поднимается неожиданно сильная волна отвращения.

— Но он не спас Рона, — возражаю я, и слова жалят язык. Из-за них и Джинни всхлипывает. Покачнувшись, она хватает меня за руку, чтобы не упасть. А когда открывает глаза, со щек грустно скатываются слезинки.

— Гермиона, Рон все равно бы погиб. Мал... Драко знал это. Поэтому он спас тебя.

Я вижу — эти слова даются ей с трудом.

— Но Рон был еще жив, Джинни.

Рон был еще жив! Слова кричат в голове, пронзая сердце. И ранят.

Джинни делает глубокий вдох и убирает руку.

— Гермиона, Рон мертв. И он бы умер, что бы ни произошло. Ты же все еще жива благодаря Малфою...

Я вздрагиваю от этой правды — на этот раз она подобралась ко мне слишком близко. Смогу ли я по-прежнему убегать от нее?

— ...и Рон, как бы сильно мы его ни любили, погиб. Погиб, сражаясь за то, во что мы все верили. Он мертв, Гермиона...

— ...Спасибо, что напомнила, Джинни. — Мой голос полон горького сарказма. До боли сжимаю кулаки — ведь я почти забыла.

А потом ухожу. Оставляю Джинни наедине с ее горем, потому что не могу больше его выносить. Я все еще пытаюсь убежать от своего.

И проигрываю битву. Совсем как Рон.

********

Драко не спорит. Он целует меня в ответ, властно и глубоко. Я крепко сжимаю в кулаках складки его мантии, пытаясь удержаться… ухватиться хоть за что-то.

Мы пятимся, наталкиваясь на стол и стулья. У меня вырывается стон, когда угол стола болезненно впивается в спину. Драко действует быстро. Тренировки по квиддичу не прошли даром. Он опытный и умелый; он обхватывает меня за талию и отрывает от стола.

Я еще не успеваю понять, что происходит, как Малфой приподнимает меня и прижимает к стене. Сырость камней холодит обнаженную спину, влага просачивается сквозь одежду. Но жар, исходящий от Драко, так силен, что я перестаю обращать внимание на ледяные стены.

Он целует меня, проводит рукой по мантии, и с моих губ срывается стон. В висках бешено стучит кровь, заставляя двигаться быстрее.

Я скольжу ладонями по его груди, животу, плечам. Тело у Драко крепкое, мне хочется прижаться к нему еще сильнее. Я забрасываю ногу ему на талию, притягивая к себе. Он подставляет руки и поднимает меня, не прекращая страстно целовать.

Меня впечатляет его сила, и я невероятно возбуждаюсь. Драко держит меня, и остается только один путь — я обвиваю его ногами. Не задумываясь ни о чем, начинаю тереться бедрами и со стоном запрокидываю голову, прерывая поцелуй.

Драко пятится, чтобы опереться о стол, а я продолжаю двигаться с отчаянным ритмом, который диктует мое тело. Медленно и легко. Медленно и сильно. Медленно и легко. Медленно и сильно.

— Боже, Грейнджер, — стонет Малфой мне в шею, но я не могу остановиться.

Просто не могу.

— Ко мне в комнату, — говорит он сквозь сжатые зубы, пока я оставляю влажную дорожку поцелуев на его шее и двигаю бедрами. Он соленый от пота и пряный на вкус. Мне хочется большего. Драко опьяняет меня, и я шагаю к краю бездны. И падаю.

— Хорошо, — соглашаюсь я, но не останавливаюсь и не отстраняюсь.

И снова его способности игрока в квиддич, его реакция ловца приходятся как нельзя более кстати. Одним стремительным, плавным движением он встает, все еще поддерживая меня. Я полагаю, его выдержка слабеет.

Мои ноги соскальзывают с его бедер, я пытаюсь нащупать пальцами пол. Поднимаю голову — и даже в темноте вижу в глазах Драко водоворот похоти и страсти, обжигающее желание. Рассеянно провожу языком по губам. Я не осознаю, что делаю. А вот он — вполне.

Драко хватает меня за руку и тянет к выходу из этого сырого подземелья. И я иду следом, с трудом поспевая за его широкими целеустремленными шагами.

Я следую за Драко Малфоем в его спальню. Я знаю, что ему от меня нужно. Я знаю, что мне нужно от него.

Но я все еще не знаю, что же я делаю.

********

На траве расставлены столы, накрытые ярко-алыми скатертями с золотой каймой. Вокруг ходят люди — утешают друг друга, говорят о Невилле, беседуют о погоде.

— Прекрасная служба, — произносит кто-то.

Я смотрю на них со злобой, но они не замечают. Как что-то настолько страшное может быть прекрасным? Хочется подойти к ним и сказать: «Извините, но я только что похоронила одного из лучших людей, кого я когда-либо знала. Я не вижу здесь ничего прекрасного». Но я молчу. Стою возле давно знакомого дерева и наблюдаю.

— Сегодня такой прекрасный день, — роняет кто-то, проходя мимо меня к озеру.

Прекрасный? Да что сегодня случилось с этим миром? Я задумываюсь, понимают ли они точное значение этого слова. И понимают ли они вообще его значение? Поднимаю голову и замечаю солнечный свет.

Небо голубое и прозрачное. Тут и там виднеются белые пушистые облака, дует легкий ветерок. Когда-то я назвала бы этот день прекрасным, но не сегодня. Сегодня я назову его насмешливым.

Он смеется над нашей болью. Солнце слишком яркое. Небо слишком голубое. Облака слишком белые и радостные. Все должно быть темным, серым и тоскливым. Тогда день был бы идеальным.

Я скрещиваю на груди руки и смотрю на окружающих. Некоторые лица мне знакомы, некоторые нет. Вот Джинни. Стоит, обнимая свою мать. Чувствую легкий укол совести за свое поведение, но я уже настолько привыкла к этой холодности, что она начинает казаться мне абсолютно нормальной. Какой она кажется остальным — это другой вопрос.

На столах расставлена еда. А за столами, как ни странно, сидят волшебники и волшебницы и едят.

Эгоистичные сволочи.

Как они могут есть в такой момент? Как они могут даже думать о еде, когда мы хороним еще одного ребенка? Когда хороним еще одного моего друга? Невилл еще даже не погребен, а они уже думают, как бы набить желудки.

Внутри меня закипает гнев. Я их ненавижу. Ненавижу за то, что они могут есть, когда я не могу даже спать. Ненавижу за то, какими искренними кажутся их довольные улыбки, в то время как я не чувствую ничего, кроме холода.

Я их ненавижу. Это так просто. Интересно, так ли уж сильно я на самом деле отличаюсь от Драко Малфоя?

Хмуро поднимаю голову. Вот он — стоит по ту сторону сада и следит за мной своими серыми глазами.

Ненависть кипит еще сильнее, и я больше не противлюсь — падаю прямо в ее объятия, потому что Малфоя я ненавижу гораздо сильнее, чем кого бы то ни было.

Я ненавижу его за каждую гадость, которую он мне говорил. За то, что он плохо обращался со столь многими людьми. За то, что он всегда знал, что ранит меня сильнее всего, и всегда пользовался этим знанием. Я ненавижу то, что его проклятые ботинки всегда были начищены до блеска, даже во время войны. Но больше, чем за все это вместе, я ненавижу его за то, что он меня спас... за то, что оставил Рона. Не знаю, почему он так поступил, но я его за это ненавижу.

Смотрю на него, прищурившись, и на глаза наворачиваются слезы. Я не плачу на виду у всех. Больше нет. Поэтому разворачиваюсь и ухожу от солнечного света и Драко. Но чувствую спиной, как он глядит мне вслед.

Иду по Хогвартсу, поднимаюсь по движущимся лестницам, шагаю по пустым коридорам мимо доспехов, пока в конце концов не останавливаюсь перед своей комнатой.

Толкаю дверь и застываю в проеме, разглядывая полупустое помещение, царящий здесь порядок, сундук и коробки, полные вещей и воспоминаний.

Вещи уложены, я готова уйти, но не уверена, смогу ли. Не знаю, хватит ли мне сил пройти через эти двери, выйти за ворота замка в новый мир.

Я скольжу взглядом по комнате и, прежде чем успеваю остановиться, замечаю книги и пергаменты на полках, перья и чернильницы, колдографии, надежно укрытые в своих рамках. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Я левитирую свои вещи и разворачиваюсь, чтобы покинуть комнату. Не желаю больше оставаться здесь ни секундой дольше. Ко мне начинают возвращаться воспоминания, а я хочу лишь забыть. Я задыхаюсь от воспоминаний. Может, стоит попрощаться с остальными? Нет, не хочется. И я ухожу.

Иду по опустевшей школе и возле Главного входа вспоминаю, что должна сделать кое-что еще. Зайти еще кое-куда.

Я оставляю вещи плавать в воздухе в холле и направляюсь к подземельям. Медленно спускаюсь по сырым коридорам и останавливаюсь перед кабинетом Зелий.

Толкаю дверь, и старые петли скрипят. Я медлю на пороге, потому что знаю, что ждет меня внутри. Воспоминания слишком сильные, чтобы их можно было забыть. Вхожу, затаив дыхание.

********

Два шага — и я в кабинете Зелий. Вот и все. Всего лишь два крошечных шага. Но этого достаточно.

Достаточно, чтобы тело задрожало от отчаяния, чтобы сердце болезненно забилось в груди, глаза наполнились слезами, а воспоминания мстительно обрушились на меня.

И прошлое всплывает в памяти.

Все случилось как раз перед рождественскими каникулами. Кто-то украсил класс Зелий зелеными и красными ленточками. Каждый раз, когда открывалась дверь, звенели колокольчики. Снейп пришел бы в ярость от такой явной демонстрации праздничного веселья, но Снейпа не было. Мы даже не знали, жив ли он еще. Мы тогда много чего не знали.

Рон и я, сжавшись за партой, молились, чтобы колокольчики не зазвенели. Хогвартс атаковали. Мы были напуганы. Гарри куда-то исчез. Посреди класса лежала безмолвная пятикурсница. В ее широко распахнутых глазах стояла смерть. Я не знала, что произошло с девушкой, а спрашивать было уже слишком поздно.

Я вся дрожала от страха, но Рон старался держать себя в руках — он разрабатывал план. Мы знали, что обязаны найти Гарри, ведь мы были его лучшими друзьями. Нет, больше, чем просто друзьями... гораздо больше. Мы были частью его самого и не смогли бы жить как раньше, если бы с ним что-то случилось из-за того, что нас не было рядом и мы не смогли его спасти.

Мы с Роном крепко держались за руки, пытаясь объединить ту убывающую силу и надежду, которые еще оставались. Мы поднялись. Другого выхода не было. Раздался звон колокольчиков. Сердце у меня оборвалось.

Человек в просторной черной мантии шагнул в класс, подняв палочку. Мы даже не успели среагировать, когда из кончика палочки Пожирателя вырвался поток голубого света и ударил Рона в грудь. Рон тотчас рухнул.

Я подхватила его и осторожно уложила на пол. Мужчина у двери был мгновенно забыт. Рон дергался в конвульсиях у меня на руках и пытался что-то сказать. Я знала, что с ним происходит. Пожиратель использовал заклинание, вызывающее медленную, мучительную смерть. Как-то раз, на уроке Защиты от Темных Сил, я назвала его «Голубым дьяволом». Всем тогда стало смешно, мы не думали, что когда-нибудь увидим его в действии. Но теперь нам было не до смеха.

Рон не умрет сразу же, не умрет спокойно. Пожирателю это известно.

Проклятый ублюдок.

С гримасой ненависти я вскочила на ноги, вскинув палочку. Пожиратель смерти засмеялся. Быстро, хоть и наугад, я послала в него проклятие. Мужчина впечатался в противоположную стену — я услышала, как хрустнул череп. Но мне было все равно.

Слезы жгли глаза. Я опустилась на колени рядом с Роном — он потянулся к моей руке.

— Я спасу тебя, — всхлипнула я.

— Спасай Гарри, — ответил он. И запнулся, потому что колокольчики зазвенели вновь.

Обернувшись, я увидела, как другой Пожиратель посылает в меня Круцио. Заклинание ворвалось в мое тело, и я закричала. Глаза закатились, и я поняла, что не смогу спасти Рона, потому что не могу спасти даже себя. Я умираю.

И тут все закончилось. Не осталось ничего, кроме биения сердца. Снова послышался слабый перезвон колокольчиков.

Лежа на боку на холодном сыром полу, я увидела, как ко мне приближается пара начищенных до блеска черных ботинок. Я не могла поднять головы. Кто-то взял меня на руки. Как только в глазах прояснилось, я увидела знакомое лицо.

— Малфой? — хрипло прошептала я. В горле пересохло и ужасно саднило.

— Тихо, — шикнул он. — Молчи. Я отнесу тебя в безопасное место. Сюда идут еще Пожиратели. — Он говорил быстро, и мне было сложно успевать за его мыслями. Голова раскалывалась от боли.

Почему Малфой меня спасает?.. Почему держит на руках?.. Куда он меня несет?.. Еще Пожиратели?.. Где Рон? Рон!

— Рон! — Я завопила так громко, как только могла, но получился лишь хриплый шепот.

— Тихо, Грейнджер. Уизли мертв, и ты это знаешь.

— Нет, — заплакала я, — он жив. Он жив. Спаси его. Я позабочусь о себе. Спаси его.

Но Малфой не слушал меня, и я потеряла сознание. А когда очнулась, то была уже в безопасности, а Рон был мертв. По крайней мере, так мне сказали.

Я падаю в ближайшее кресло, и маска безразличия исчезает с лица. И я плачу. Вою. Рыдаю, потому что мне это нужно.

Я прячу лицо в ладонях, и слезы капают на гладкую поверхность стола. Грудь разрывают рыдания, и я плачу — то мучительно задыхаясь, то умолкая.

Имя снова и снова бьется в голове. Я почти слышу эти крики, которые эхом отражаются от стен комнаты. Я кричу от боли. Зову Рона. Зову на помощь.

Мне помогли. Рону — нет.

И я рыдаю еще неистовей.

Перед глазами стоят лица друзей, учителей и просто ни в чем неповинных учеников. Я похоронила многих, очень многих, но ни разу не плакала. Поэтому я оплакиваю их сейчас.

Оплакиваю их всех. И никто об этом не узнает. Здесь я в безопасности могу предаться воспоминаниям.

Война убила очень многих. Теперь они покоятся в деревянных гробах, а мы остались, чтобы их оплакивать. Конечно, похоронили еще не всех, кто фактически умер. Гарри… он не мертв, но и не жив… Я всхлипываю, уткнувшись лицом в ладони, и не осмеливаюсь больше думать о нем. Я тоже пока не упокоилась в деревянном ящике, но война убила и меня. Наверное, этого еще никто не понял, но я знаю точно. И кажется, сейчас ничто другое не имеет значения.

Внезапно я слышу у себя за спиной шаги. Быстро вскакиваю с кресла и оборачиваюсь. Чьи-то ноги громко ступают по каменному полу. В дверях стоит волшебник с палочкой. Я замираю, напуганная призраком прошлого. Все словно повторяется.

Он взмахивает палочкой и что-то говорит. Факелы на стене загораются, и я понимаю, что события не будут развиваться так, как тогда. Сейчас все будет по-другому.

Передо мной стоит Драко Малфой, и он знает, что я плакала. Он также знает, почему я здесь. Мне некуда бежать.

********

Мы останавливаемся у двери в комнату Драко, он отпускает мою руку, вынимает палочку и произносит пароль — что-то длинное на латыни, про кровь и могущество. Наверное, ему плевать, что я узнаю тайну. Или, скорее всего, он понимает — я больше не вернусь в Хогвартс и вряд ли когда-либо еще буду стоять перед дверью его комнаты, зная, что ждет меня там.

Дверь распахивается. Драко переступает через порог и оглядывается на меня через плечо. Уж не думает ли он, что я считаю, что зашла достаточно далеко, в то время как мне кажется, что я давно пересекла все возможные границы.

Впрочем, нет. Пока еще нет.

Я вхожу не колеблясь, но и не совсем понимая, что происходит.

Комната Драко большая, вещи аккуратно сложены в один сундук у подножия кровати. На покрывале расправлена запасная черная мантия.

На полках пусто, и мелькает мысль — были ли там, как и у меня, книги или колдографии, хранящие воспоминания. Но я не хочу спрашивать. Иначе он подумает, что меня это волнует. А это не так. Не совсем так.

Драко проходит по комнате и разжигает тлеющие в камине угли. Комната озаряется приглушенным оранжевым светом. Я замираю и, когда Драко вопросительно оборачивается, делаю то единственное, о чем могу думать.

Опускаюсь на край кровати. Этим самоуверенным жестом я показываю ему, что хочу продолжить то, чем мы занимались в классе Зелий. Я слышу, как Драко подходит ко мне, и чтобы успокоиться, делаю глубокий вдох.

Затем взгляд падает на прикроватную тумбочку. Там лежит свиток пергамента. Похоже, его сворачивали-разворачивали тысячи раз — простое доказательство того, что письмо неоднократно читали.

Я узнаю почерк — витиеватый и очень женский — и сердце замирает.

Не могу удержаться и поднимаю свиток. Пергамент в руке дрожит, и я дрожу всем телом.

Письмо адресовано Драко и подписано миссис Уизли. Слезы подступают снова, и строчки плывут перед глазами. Я читаю письмо и едва отмечаю в сознании, что Драко почему-то не остановил меня. В конце концов, я грубо вторгаюсь в его личную жизнь.

Миссис Уизли объясняет Драко, что знает о том, что случилось с Роном. Весть застала ее за пределами Хогвартса. Она пишет, что не держит зла. И понимает — Драко сделал то, что должен был.

Я подавляю всхлип, поднеся руку к губам.

Она благодарит его за то, что он меня спас. Уизли благодарит Малфоя. За меня. Грязнокровку.

Я часто моргаю, стараясь избавиться от слез. В конце письма Молли называет его героем. Говорит — он был по-настоящему храбрым, и она навсегда останется ему благодарна.

Когда я отрываюсь от письма, Драко стоит передо мной, и я не могу понять, что выражают его глаза. Он медленно протягивает руку и вынимает из моих пальцев пергамент, сворачивает его и кладет на место.

А я могу лишь смотреть. Разум все еще осознает прочитанное.

Драко шагает вперед и становится между моих ног. Он очень близко, но мне все равно. Он наклоняется и нежно целует влажные от слез щеки. Я закрываю глаза, нижняя губа дрожит.

— Мне жаль Уизли, — тихо говорит Драко, и мне не нужно открывать глаза, чтобы узнать, какое выражение у него на лице. Он говорит правду — я слышу это по голосу и киваю, показывая, что поняла.

Драко продолжает говорить, осыпая мое лицо поцелуями. Одну руку он кладет мне на плечо, другой обнимает за шею.

— Я не мог оставить тебя там, — шепчет он.

— Почему? — Мой голос надламывается.

— Мы потеряли очень многих, — тихо объясняет он, перебирая мои волосы, — и потерять еще и тебя было бы слишком.

— Для кого? — еле слышно спрашиваю я, прижимаясь к нему.

— Для всех... для меня.

Я смотрю на него.

Серые глаза затуманены эмоциями. В них все еще горит желание, но где-то очень глубоко. Меня пугают другие, более сильные чувства. Я не хочу их видеть, но ничего не могу поделать. На лице Драко отражаются сочувствие, искренность и невыносимая нежность — так непохоже на все, что я о нем знала. И в этот миг я падаю. Стремительно и безвозвратно.

Я протягиваю руку и касаюсь его щеки. Она теплая, и я улыбаюсь сквозь слезы и шепчу:

— Спасибо за то, что... спас меня.

Глаза Драко расширяются, и он наклоняется, чтобы меня поцеловать. Поцелуй жаркий и страстный, и Драко словно ждет моего знака.

И я подаю ему этот знак. Языком. Руками. Всем телом.

Он толкает меня на кровать и ложится сверху.

Драко не нужно много времени, чтобы заставить меня вздыхать и трепетать под его ласками. Он знает, что делает, и я словно бы растворяюсь в его прикосновениях. Забываю о своем горе. Забываю о холодности, потому что он полон огня, и его тело — на моем и согревает.

Я приподнимаюсь, и Драко вместе со мной. Встаю на колени и протягиваю дрожащие руки, чтобы расстегнуть его мантию. Он пристально наблюдает за мной, но я не смотрю ему в глаза, не могу — боюсь, что даю Драко слишком многое.

Мантия соскальзывает с его плеч, и я приступаю к рубашке. Неторопливо расстегиваю пуговицы и чувствую, как Драко начинает ерзать, его нетерпение растет. Наверное, я заставляю его медленно гореть. Он явно не привык терпеть — я не удивлена.

Стягиваю с него рубашку, и Драко высвобождает руки и швыряет ее на пол рядом с кроватью. Я снова совершаю ту же ошибку и смотрю ему в глаза. Я так старалась не делать этого, но просто не могу удержаться.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я не могу отвести взгляд. Драко тоже. Несколько секунд — и весь мир, который мы знали и в который верили, исчезает. Потому что Драко смотрит на меня так, как не смотрел никогда раньше. И с осознанием этого мое сердце начинает биться быстрее. Я перестаю дышать.

Драко прикасается к моей щеке, все еще не отводя глаза. Расстегивает мою мантию и снова целует. На мгновение мы отрываемся друг от друга, чтобы стянуть блузку.

Я вся дрожу. И чувствую это.

Ладони Драко гладят меня. Я запрокидываю голову, когда он целует шею и ключицы. Его губы возле моего уха, и он шепчет, повторяя свои слова:

— Ничего не изменится.

— Хорошо, — выдыхаю я и откидываюсь на кровать. Драко опускается следом. — Я устала от перемен, — добавляю и сама верю своим словам.

— Мы не будем влюблены друг в друга утром, — шепчет он, уткнувшись в мое плечо.

Я открываю глаза и вижу, что Драко смотрит на меня. Что-то произносит, но я знаю, что на самом деле он так не думает. Слишком многое говорит мне его взгляд.

— Конечно, не будем, — еле слышно соглашаюсь я.

— Ты устала быть одной. — Он целует меня в губы.

— Да.

— И я устал быть одиноким, — продолжает Драко, и я киваю, медленно поглаживая его по спине. — Но эта ночь не изменит прошлого, — бормочет он, избегая моего взгляда.

— Договорились. — Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до его щеки. Драко снова смотрит на меня, и я тянусь, чтобы его поцеловать. — Ничего не изменится, — повторяю я, — и меня это радует. Приятно слышать, что на твое постоянство можно рассчитывать.

Я двигаю бедрами и усмехаюсь ему, скольжу ладонями вниз, к пояснице, и прижимаю к себе.

Драко улыбается мне — неторопливо и соблазнительно. Его глаза затуманены желанием, а тело движется в одном ритме с моим. Он не тратит много времени на то, чтобы снять белье с нас обоих.

К тому времени как он с этим справляется, я хочу его так сильно, что не могу думать ни о чем другом. Драко начинает любить меня, и я знаю, что мы занимаемся не просто сексом... мы занимаемся любовью. Потому что я чувствую эту разницу.

И разница действительно существует.

Драко думает, что ничего не изменится, и меня это не особо волнует. Он всего-навсего старается убедить в этом себя. Но в мире все меняется — времена года, дружба, враги. Мы — часть этого мира, поэтому мы меняемся тоже.

Я изменилась. Драко изменился. Сегодня мы меняем друг друга — и в темноте зажигается еще одна звезда.

********

Я пытаюсь сказать что-нибудь умное. Хоть что-нибудь, но не могу нарушить тишину. И Драко, наверное, тоже. Он просто стоит передо мной — молча и пугающе.

Откашливаюсь и медленно иду вперед, собираясь обойти его и выйти из комнаты. И надеюсь, что напряжение отпустит меня. Я иду, почему-то затаив дыхание, и даже не замечаю этого, пока Драко не заговаривает.

Ну конечно, он не может постоять спокойно. Конечно, он должен сказать хоть что-то. Потому что позволить мне незаметно ускользнуть с тем, что осталось от моей гордости, — это для него слишком великодушно.

— Что, все еще распускаешь сопли из-за Уизли? Или это какое-то особенно отвратительное женское проявление печали о Лонгботтоме? — протягивает он с ухмылкой.

Наконец-то я делаю вдох и встряхиваю головой. Я стою к Драко спиной, но знаю, что он за мной следит. Он всегда следит. Я должна быть сильной. Держать голову высоко поднятой и игнорировать его замечания. Он всего лишь пытается меня задеть.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — раздраженно отзываюсь я, стараясь не позволить словам Драко ранить меня так, как бы ему того хотелось.

— Да неужели? — спрашивает он, и я слышу в голосе насмешку.

— Да. Не знаешь. — Я стараюсь говорить громко и решительно, но сомневаюсь, что у меня получается.

— Я знаю, почему ты здесь, Грейнджер. — Слова отражаются от холодных стен кабинета Зелий, как перезвон колокольчиков. Резкие и жесткие, и они бьют меня, разъедают и терзают мою душу.

И, что хуже всего, это — правда. Я была недостаточно быстрой. Убежала недостаточно далеко. Потому что в конце концов правда догнала меня. И мне от нее больно.

— Да? — С ненавистью слышу, насколько слаб мой голос, и оборачиваюсь к Драко. — И почему же?

Я смотрю ему в глаза. Непростительная ошибка. В его глазах отражается так много, что я моментально теряюсь.

Драко не отвечает. И я не знаю почему. Поэтому обращаюсь к нему снова, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Вечером я уезжаю и хотела убедиться, что ничего не оставила. Вот почему я спустилась сюда, — уверенно заявляю я, держа спину прямо и расправив плечи.

— Лжешь, — тихо произносит он, и, могу поклясться, в его глазах мелькает искорка веселья.

Вот ублюдок.

— Мне некогда, — развернувшись, я быстро иду к двери. Но тут Драко снова начинает говорить, и я останавливаюсь. Не знаю зачем, но останавливаюсь.

Еще одна ошибка.

— Уизли мертв, Грейнджер. Они все мертвы. Или ты проспала последние двадцать похорон? Я не удивлюсь, если так и есть. Ты ужасно выглядишь...

Я рассерженно втягиваю воздух, в глазах стоят слезы. И в эту секунду я ненавижу Малфоя так сильно, что в душе больше нет места ни для чего другого.

— …Не ищи, в этом классе больше нет ни живой души. Его здесь больше нет, Грейнджер. Он здесь умер. И что? Черт возьми, да выкинь все это из головы!

Я изумленно открываю рот и оборачиваюсь, держа в руке палочку. Как может обычный человек быть настолько ужасным? Неужели он не понимает, что разрывает мне душу? Я разбиваюсь, распадаюсь... Я падаю.

— Да, да, я знаю! — кричу и понимаю, что слезы, как жидкая ртуть, текут по щекам, прожигая кожу и оставляя раны на сердце. — Знаю, что он здесь умер, Малфой! — Я выплевываю его имя, как какое-то постыдное слово. — Ты оставил его здесь, помнишь?

Драко тотчас охватывает злость. Он хмурится и бросает на меня сердитый взгляд. Но мне все равно. У меня не осталось сил его бояться.

— Неблагодарная сучка, — яростно шипит он.

Холодная усмешка растягивает мои губы, и я вытираю влажные щеки.

—Ты что, действительно считал, что тебя будут называть героем? — Глухо смеюсь и содрогаюсь от этого звука.

— Я должен был оставить тебя здесь. — Его слова звучат очень искренне. Но в темно-серых глазах я вижу другое чувство. Боль.

— Должен был, — соглашаюсь я, ощущая, как вновь подступают слезы. — Черт возьми, ты должен был, Малфой! Ты даже не представляешь себе, каково это — сидеть и смотреть, как кто-то умирает, зная, что ты ничего не можешь сделать. — Голос срывается. — А потом просто бросить их там. Я никогда бы не бросила Рона. Никогда!

— Тогда бы ты сама умерла, — язвительно замечает он.

— Отлично! — Я кричу на него, сама не зная почему. Не понимаю, почему меня так злит то, что именно он меня спас. Это только усиливает мою ярость.

Драко приближается ко мне с выражением абсолютной ненависти на лице, и у меня внутри все замирает. Похоже, во мне все-таки осталось достаточно сил, чтобы его бояться.

Он начинает тихо говорить, взвешивая каждое слово. Но для меня его голос звучит, как грохот.

— Я рисковал жизнью, чтобы спасти тебя…

Я перебиваю:

— Зря! Жаль, что Вольдеморт не убил тебя вместо Рона!

Слова вырываются, и я тут же испуганно закрываю рот рукой. По пальцам текут слезы, и я вижу, как медленно меняется выражение лица Драко — сначала потрясение, затем понимание, быстрая вспышка боли и наконец — ярость.

Он отталкивает меня и идет к двери. Наверное, я должна считать себя победительницей — Драко Малфой не смог мне ничего ответить — никаких остроумных реплик или язвительных замечаний. Но ничего подобного. На самом деле я чувствую себя отвратительно.

Я быстро разворачиваюсь — Драко только что переступил порог.

— Малфой... — окликаю я.

Драко останавливается. Не знаю почему, но останавливается. Но не оборачивается.

— Прости. Мне… мне очень жаль, — говорю я, и мне действительно жаль.

Я так долго приносила людям лишь боль, что уже не знаю иных чувств. Я больше не хочу быть равнодушной. Больше нет.

Медленно повернувшись, он прищуривается. Я знаю, он пытается понять, зачем я все это говорю. Драко никогда не слышал, чтобы я извинялась, — тем более так легко, тем более перед ним. Но он осторожничает, я вижу это в его взгляде.

— Я-я не это имела в виду, — выдыхаю я.

Драко подходит ближе, настолько близко, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— А по-моему, именно это. — Он все еще глядит на меня сверху вниз, хмуро и серьезно.

— Я-я... нет... я имела в виду, да... я не... я хотела... я хотела, чтобы Рон не был мертв, — заикаюсь и путаюсь в словах, — но... я... не хотела, чтобы мертв был ты.

Я смотрю на него во все глаза. Пытаюсь понять, принимает ли он то, что я говорю. Сначала он полон сомнений, затем лицо расслабляется. А потом он просто выглядит усталым.

Я кладу ладонь ему на грудь. Наверное, мне просто хочется ощутить рядом живое существо, но Драко смотрит на меня с изумлением.

— Я устала от одиночества, — шепчу и замечаю, как выделяется моя бледная, почти белая кисть на фоне его черной мантии. — Умерло так много моих знакомых. — Не знаю, куда веду свою мысль. Наверное, просто хочу почувствовать, что рядом со мной есть кто-то живой. И, кажется, меня не особо волнует то, что я выбираю Малфоя.

— Ты не одинока, — прерывает меня Драко, нервно поежившись от моих прикосновений.

Я скольжу ладонью по его груди и провожаю ее взглядом. А потом пристально смотрю Драко в лицо. Его глаза широко раскрыты от удивления.

— И ты не одинок.

— Что ты... — начинает он.

— Тише, — шепчу, — я просто хочу почувствовать себя живой.

Я кладу ладонь ему на грудь, напротив сердца. Оно бьется — быстро-быстро. Драко не так спокоен, как хочет казаться.

Я смотрю на него и знаю, что в моих глазах он видит правду. И мольбу. И он меня не разочаровывает. Он видит горечь одиночества и отчаянное желание.

Закрыв глаза, я глубоко вдыхаю, а Драко прикасается к моему лицу, шее, спускается ниже.

Я думала, его руки будут холодными. Думала, они будут скользить по мне, словно кубики льда. Но я ошибалась.